|
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить |
|
 |
|
Rus |
|
Eng |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
   |
 |
 |
 |
 |
И.К.Сурский
Отец Иоанн Кронштадский.
Том 1 - Том2
к оглавлению
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
ОТЕЦЪ IOАННЪ КРОНШТАДТCKIЙ
Том II
Отдел I. Дополнительные сведения, относящиеся к жизнеописанию о. Иоанна
Отдел II. Прозорливость, исцеления, явления о. Иоанна на расстоянии и другие чудотворения
Отдел III. Некоторые учения о. Иоанна, его предостережения, пророчества и стихотворения, посвященные ему. Как произошло то, что Святая Русь забыла Бога.
Опыт акафиста честному и славному иерею Божию Иоанну Кронштадтскому
БЕЛГРАД 1941 г. _________
ОТДЕЛ I
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ,
ОТНОСЯЩИЕСЯ К ЖИЗНЕОПИСАНИЮ
О. ИОАННА_________
ГЛАВА 1
Воспоминания об о. Иоанне Адмирала Д. В. Никитина(Фокагитова)
из книги «На берегу и в море». стр. 7—13 и 23—25«Вторым священником Андреевского собора в Кронштадте и ключарем его был преподававший нам в гимназии Закон Божий о. Иван Сергиев.
Отцу Ивану нужно отвести особое почетное место в моем рассказе. Через несколько лет вся Россия узнала этого скромного священника, уроженца заброшенного в глуши Архангельской губернии села Суры. Не только в пределах нашей родины, но и за границей он стал известен как «Отец Иоанн Кронштадтский».
Со времени своего назначения в Кронштадт о. Иоанн стал другом моих родителей и частым гостем у них. Мой отец был его помощником и сотрудником, когда он вырабатывал план совершенно нового тогда для России учреждения: Дома Трудолюбия для доставления заработка и помощи всем сирым и убогим, оказавшимся в тяжелом положении. Вместе с моим отцом он и проводил этот проект в исполнение в Кронштадте.
В гимназии урок Закона Божия. После молитвы за преподавательский столик садится о. Иоанн. На его щеках играет румянец и он кажется моложавым, несмотря на пробивающуюся седину в бороде. Огнем, но огнем доброты и приветливости горят его светло-голубые глаза. Этих глаз не забудет никто, кто их видел. Батюшка, не в пример прочим преподавателям, говорит всем нам «ты» и это «ты» звучит так необыкновенно просто и естественно в его устах. Обратись к нам так другой педагог — это показалось бы нам грубым и даже оскорбительным.
Двое моих одноклассников начинают играть в «перышки» на его уроке. «Ничего, отец Иван добрый, да он не заметит». Но батюшка заметил, тотчас же извлек обоих с их мест и попросту поставил на колени около своего столика. Одного «одесную», другого «ошую» себя.
Как сейчас вижу эту картину. Преподавательский столик приходится как раз на высоте глаза стоящих на коленях и те, вытягивая, сколь возможно, свои шеи, стараются рассмотреть, что батюшка пишет в классном журнале.
— Вот, ужо я вас, — говорит он им, стараясь казаться сердитым, но те в ответ только широко улыбаются, по глазам его видя, что это только так — одна угроза.
Мои родители рассказывали, что когда о. Иоанна назначили в Кронштадт, город считающий себя пригородом Петербурга, то местные обыватели, привыкшие видеть своих батюшек щеголевато одетыми в рясы модного покроя и старающимися держать себя на «столичный» лад, ворчали про себя: «ну и послали попа, простого сельского. Никакого вида у него нет».
Не нравилась им также и проникновенная искренней мольбой к Богу служба о. Иоанна, который то протяжно, слог за слогом, произносил знакомые слова молитвы, то молниеносной скороговоркой выражал непосредственность своего обращения к Создателю.
В жизни о. Иоанна было два раздельных периода и первый из них являлся как бы подготовлением его к последующему подвигу. В это время для него существовали еще разные мелкие утехи и радости жизни, свойственные всякому человеку. Впоследствии, когда о. Иоанн был уже Членом Св. Синода и вполне равнодушно относился ко всем выпавшим на его долю высоким орденам и наградам, трогательно было вспомнить, как его заботило и огорчало, когда его, скромного соборного священника, почему-то обходили первой очередной маленькой наградой: орденом св. Анны III степени.
В моей памяти живет до сих пор «Отец Иван» этого первого периода, мой законоучитель, друг моей семьи, частый гость в нашем доме и на редкость милый и бесконечно добрый человек.
В средине восьмидесятых годов в газетах стали появляться заметки, сначала отрывочные и краткие, а затем все более и более подробные о том необыкновенном влиянии, которое стал иметь о. Иоанн на народные массы и об исцелении им сотен недугующих, совершенных посредством молитвы и простого наложения рук. Сообщалось также о чудесном свойстве проповедника видеть и ощущать события, происходящие в сотнях верст от него, а также об его даре проникать мыслью сквозь завесу грядущего.
Нет пророка в своем отечестве.
Друзья и знакомые о. Иоанна, которые видели его так недавно запросто в своих домах, поддерживающим за стаканом чая разговор на самые обыденные темы, причем он не отказывался и от рюмки легкого вина, пришли сначала в некоторое смущение. «Что это газеты делают с нашим милым о. Иваном?» — говорили они. — «Ведь они его каким-то ИКОНОПИСНЫМ угодником и чудотворцем изображают. Это же кощунство».
К нему потекли со всех концов нашей обширной родины толпы ищущих помощи духовной и телесной, он стал как в России, так и за ее пределами — высоким авторитетом в религиозных вопросах. Многие, никогда и не подозревавшие, что существует такой город — Кронштадт, узнали, что есть «о. Иоанн Кронштадтский».
Но личной жизни у о. Иоанна, увы, не стало больше. Он как бы сгорал в лучах своей славы и не располагал больше своим временем. Он навсегда утратил возможность зайти вечерком в гости к кому-нибудь из своих знакомых и друзья о. Иоанна могли теперь только мельком видеть его, когда, окруженный жадно стремящейся к нему толпой, он выходил из экипажа у подъезда дома, где живет ожидающий его помощи больной.
_________ В Кронштадте редкими ударами гудит большой колокол Андреевского собора, обозначая которое из Евангелий прочитано на вечернем чтении Страстей Господних. Служит сам о. Иоанн. Когда он начинает читать главу Евангелия, он, видимо, далеко удаляется от всего окружающего. Он переживает всей душой Страсти Господни. Он вдруг начинает сам себя перегонять. Слова бегут неудержимым потоком. Затем он как будто бы снова замедляет темп, растягивая каждое слово. О. Иоанн не смотрит на Священную Книгу; то, что там написано, он с детства, когда еще был мальчиком в глухом селе Суре, Архангельской губернии, вытвердил наизусть. Сейчас он не с нами. Он телом находится среди нас, но духом, мыслью он в далекой стране Иудейской. Читая священные строки он подымается вместе с Христом на небольшой холм в окрестностях столичного города. День уже перевалил за полдень. Идти в гору жарко, место заброшенное, печальное. Сюда приходят толпы только в дни даровых зрелищ: мучения и казни людей. Дороги хорошей нет, ноги вязнут в песке, острый щебень чувствуется даже сквозь подошву. Раскрывши рты, смотрит на происходящее иерусалимская чернь. Это ее день. Но среди оборванцев есть и более нарядно одетые люди — завсегдатаи всяких казней, любители сильных ощущений.
На вершину холма, однако, проходимцев не пускают. Небольшой караул, всего в несколько человек выглядит слишком внушительно. Втянутые в войну и походы, мускулистые люди в красивых касках и латах, имеют у бедра короткие острые мечи, а в руках длинные копья с металлическим наконечником. Удар таким мечом плашмя по голове — и череп будет проломлен. Чернь это знает и боязливо косится на столь нарядно одетых, но неприятных ей иностранцев. Выражение лиц у солдат сурово-равнодушное: «Нам что ж, — думают эти люди. — Нас назначили сюда в наряд наблюдать за порядком, а что тут происходит — для нас безразлично»...
Отец Иоанн взглянул вверх на купол собора, увидел изображение 4-х Евангелистов, столь ему знакомых за годы его служения здесь, опустил взор на аналой с Евангелием, вспомнил, что его слушает его паства и он обычным тоном читающего Священную книгу священника заканчивает главу.
Голос о. Иоанна, довольно высокого тембра, — «удивительно молодой голос», — как тогда говорили, звучит все так же, как несколько лет тому назад, когда в гимназии он был моим законоучителем, звучит так же, как у нас в доме, где он был близким другом моего отца и часто запросто бывал. 13 лет они прослужили вместе в соборе, где мой отец был старостой.
Удивительным сейчас кажется, что он, как и всякий другой гость, принимал чашку чая из рук матери, не отказывался от рюмки вина, принимал участие в разговорах на общие темы, его интересовали тогда всякие «злобы дня».
Обласканный Царской Семьей и глубоко чтимый ею, он был бесконечно далек от стремления к каким бы то ни было мирским благам и почестям.
В моей семье был такой случай: в 1888 году поступал в морское училище мой брат. Отец нашел случай попросить о. Иоанна:
— Батюшка, благословите нового моряка на службу Царю и Отечеству.
О. Иоанн сначала глубоко задумался, затем сразу как бы очнулся, и обратившись к кадету, сказал:
«Да благословит тебя Господь Всемогущий и да охранит тебя святая Десница Его, как на водах, так и под водою».
За о. Иоанном уже установилась тогда слава провидения будущего. Поэтому сказанное батюшкой даже несколько обеспокоило моего отца.
— Что это значит — «под водою»? Тонуть моему сыну придется, что ли? — говорил он, придя домой.
Слова о. Иоанна были прочно забыты. Вспомнили о них только через четверть века, когда брат плавал на подводных лодках и был назначен командиром подводной лодки (1909—1914 гг.).
В то время, когда о. Иоанн произносил свои вещие слова, еще и разговоров не было о судах плавающих под водой.
В последние годы жизни о. Иоанна злобный лик грядущего большевизма стал показываться на горизонте. О. Иоанн был всегда полон снисхождения к людским слабостям и прегрешениям, но по адресу губителей нашей родины он нашел слова гнева и проклятия. Огненным словом обрушился он на них в своих проповедях, полных горячего патриотизма. Это не было, очевидно, забыто теперешними московскими владыками. Им нужно было стереть с лица земли все напоминающее об о. Иоанне, ибо память о нем несомненно до сих пор живот среди подвластного большевикам населения.
Поэтому они разрушили Андреевский собор, столь тесно связанный с его именем. Будут ли, благодаря этому, забыты заветы о. Иоанна и будет ли забыт он сам — покажет будущее.
Воспоминания об о. Иоанне брата Адмирала Капитана I ранга Андрея Владимировича Никитина. Отец Иоанн Сергиев с самого своего прибытия в г. Кронштадт был дружески принят в семье моего деда М. О. Бритнева. Крайне добрый и приветливый о. Иоанн иногда казался грустным и спрашивал: почему Кронштадтцы, как духовенство, так и миряне, недружелюбно к нему относятся? Действительно, многие горожане говорили: «назначили какого-то сельского попика в собор, но могли кого получше назначить?»
Конечно мои дед успокаивал о. Иоанна, что все со временем образуется и что все поймут личность батюшки.
Я лично ребенком часто видел нашего, о. Иоанна (так мы называли его); он был очень ласков с нами — детьми и часто ласкал нас, гладя рукой по голове.
Когда я был 10-ти лет и поступал в 1-й класс Кронштадтской гимназии, отец Иоанн сразу меня узнал и, экзаменуя, спросил: «ну, Андрюша, скажи, что Бог сотворил в 4-й день?» Я правильно ответил; о. Иоанн заставил меня прочитать «Богородицу» и когда я кончил молитву, то сказал: «молодец», и поставил пять.
Два года я пробыл в гимназии и оба эти года отец Иоанн был нашим законоучителем. В этот период времени (1885—1886 гг.) о. Иоанн стал по всей России известен своею святостью, крепостью веры и силой своей молитвы перед Богом, то страшно занятый и утомленный, он уже часто стал опаздывать на уроки и сидя за кафедрой дремал; все же уроки нам задавались и о. Иоанн нам вкратце все объяснял с присущим ему вдохновением и верой. Спрашивал нас очень редко и меньше 4-х не ставил (да 4 он ставил, когда отвечающий сморозит что-либо неподходящее).
Мой отец В. Д. Никитин был 13 лет старостой Кронштадтского Андреевского собора, переделал оба крыла собора на свой счет (вместимость собора очень увеличилась) и посадил кругом собора прекрасный парк (тоже за свой счет).
В Морском Кадетском Корпусе, будучи во второй роте (1892 г.), я тяжело заболел брюшным тифом. Меня подложили в особую палату лазарета вместе с кадетами Старком и Ильяшевичем. В виде исключения, моей матери разрешили быть все время в нашей палате и помогать сестре милосердия, назначенной к нам от Покровской Общины. Мое положение стало критическим и я уже был почти без пульса; в это время отцу моему удалось отыскать о. Иоанна и упросить его посетить меня и помолиться.
Было позднее время, почти ночь, когда о. Иоанн вошел в нашу палату, подошел к моей койке и сказал: «Андрюша!» Бывши последнее время без сознания, я сразу пришел в себя и узнал «нашего» батюшку и улыбнулся ему. О. Иоанн стал на колени у моей койки и сказал: «помолимся». Кто был около — тоже опустились на колени. Отец Иоанн жарко и громко молился, я же в полном сознании повторял молитвы.
По окончании молитвы о. Иоанн благословил меня, а моей матери сказал лишь: «Поправится!»
С этой ночи я быстро стал поправляться и вскоре был совсем здоров.
Много времени прошло с тех пор, но я никогда не забываю отца нашего Иоанна и молюсь за упокой его святой души. Скоро уже мы услышим Акафист св. Угоднику и Чудотворцу Иоанну.
Св. отче Иоанне, моли Бога о нас!
Российского Императорского Флота Капитан I ранга Андрей Владимирович Никитин. _________
к оглавлению
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 | |||||||||
|
Код баннера © 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова |
|
